– Тим смотрел на него недоверчиво.

– Что именно?

– Ну как же – вы знаете, я взял жемчуг?..

– Я знаю, что жемчуг у вас, но мне неизвестно, когда вызавладели им. Это могло произойти и до вчерашнего дня… Вы же сами только чтосказали: Линнет не заметила бы подмены. Я же в этом отнюдь не уверен. А еслипредположить, что она заметила… Если предположить, что она узнала вора… Еслипредположить, что прошлой ночью пригрозила вам разоблачением, и вы знали, онаименно так и поступит… Предположим, вы подслушали скандал в салоне междуЖаклиной де Бельфорт и Симоном и, как только все ушли из салона, пробралисьтуда и взяли пистолет, а потом, час спустя, когда все успокоилось, вы вошли вкаюту к Линнет Дойль и заставили ее замолчать.

– Боже мой – простонал Тим, лицо его стало землистым,измученные молящие глаза искали взгляда Пуаро.

Тот невозмутимо продолжал:

– Но вас заметила Луиза Бурже. На следующий день она началашантажировать вас, требуя огромных денег и угрожая вас выдать. Поддатьсяшантажу – это конец, и вы соглашаетесь, но лишь для вида. Вы уславливаетесь овстрече и перед обедом являетесь к ней в каюту с деньгами. В тот момент, когдаона пересчитывает купюры, вы убиваете ее ножом. Но вам не повезло и на этотраз. Снова вас застали на месте преступления, – он обернулся к Розали.

– На сей раз это была ваша мать. Опять вам пришлосьдействовать – рискованно, отчаянно, но другого выхода не было. Пеннингтонупомянул при вас о револьвере. Вы бросаетесь в его каюту, хватаете револьвер,прислушиваетесь к разговору в каюте Бесснера и стреляете в мадам Оттерборн какраз в тот момент, когда она была готова произнести ваше имя.

– Нет! – с плачем выкрикнула Розали.

– Этого не было! Этого не было!

– Потом вы бросаетесь к корме, огибаете ее и спешите ко мненавстречу. Револьвер вы держали в перчатках. Эти самые перчатки вы потомвручили мне…

– Клянусь богом, все это не правда.

– Но его голос, дрожащий и неуверенный, никого не убедил.

И тут-то Розали удивила всех присутствующих.

– Разумеется, все это не правда, и мсье Пуаро прекрасно этознает. Наверное, у него есть какие-то свои соображения, раз он вздумал васнапугать…

– Мадемуазель умница… Но, признайтесь, чем не обвинение?

– Какого черта, – начал Тим со злостью, но Пуаро поднялруку.

– Против вас, мсье Аллертон, можно возбудить дело пообвинению в убийстве. Я хотел, чтобы вы это осознали. А теперь я сообщу вамнечто более приятное. Я еще не осматривал ваши четки. Возможно, в них и нетничего и, поскольку мадемуазель Оттерборн по-прежнему отрицает, что видела васна палубе, тем лучше, значит, никакого обвинения против вас нет. Жемчуг укралаклептоманка, его уже вернули. Он лежит в маленькой коробочке на столе у двери,пожалуйста, взгляните, мадемуазель.

Тим встал, не в силах произнести ни слова. Но когда он сноваобрел дар речи, вряд ли ему удалось выразить то, что хотелось. Однако Пуаро былвполне удовлетворен.

– Спасибо, – сказал Тим.

– Я оправдаю вашу доброту.

Он открыл дверь и пропустил вперед девушку; потом взял состолика коробку и последовал за ней. На палубе он открыл коробку и закинулдалеко в Нил нитку поддельного жемчуга.

– Вот и все! – сказал он.

– Когда я верну коробку Пуаро, там будет настоящий жемчуг.Ну и дурак же я!

– Как это все началось? – тихо спросила Розали.

– Сам не знаю: скука, лень, казалось, так гораздо интереснеежить и легче заработать. Меня увлекала опасность, риск.

– Я понимаю.

– Но вы бы не стали воровать?

Розали задумалась.

– Нет, – ответила она просто и серьезно, – не стала бы.

– Милая, – вдруг заговорил Тим, как вы прекрасны, как вынравитесь мне. Почему же вы отрицали, что видели меня вчера ночью?

– Я боялась за вас, – произнесла она.

– Розали, я слишком слаб и труслив, чтобы быть убийцей. Явсего лишь ничтожный воришка. Неужели вы всегда будете презирать меня за это.

Она горько улыбнулась.

– Меня тоже есть за что презирать…

Едва дверь за ними закрылась, Пуаро виновато посмотрел наРэйса. Полковник хмуро отвел глаза.

– Друг мой, я надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что япоступил не совсем по правилам, – говорил Пуаро, словно извиняясь.

– Для меня превыше всего человеческое счастье.

– Но до моего несчастья вам нет никакого дела, – сказалРэйс.

– Мне было так жаль Розали, а она любит Тима Аллертона, ониподходят друг другу. В ней есть твердость, которой не хватает ему. И его материона нравится, так что все в порядке.

– Короче говоря, этот брак был устроен богом и ЭркюлемПуаро.

– Он вдруг широко улыбнулся:

– Я уверен, с этого дня Тим станет честным человеком иникогда не свернет с прямой дороги. Но почему вы так скверно обращаетесь сомной? Я терпеливый человек, однако любому терпению бывает конец. Скажите, вызнаете, кто совершил три убийства?

– Знаю.

– Тогда к чему эти хождения вокруг да около?

– Вы думаете, я просто забавляюсь, когда разбираю все этипобочные истории? Не сердитесь, друг мой, это совсем не так. Однажды мнепришлось участвовать в археологической экспедиции – там я многому научился. Впроцессе раскопок, когда в земле находят интересный предмет, следуетвнимательно расчистить все вокруг. Я стараюсь убрать с пути все постороннее,чтобы увидеть истину – обнаженную, сияющую истину.

– Отлично, – сказал Рэйс, – давайте же, наконец, вашуобнаженную сияющую истину. Это не Пеннингтон, не Аллертон, я полагаю, это неФлитвуд, скажите, кто это?

– Друг мой, я готов назвать вам его имя.

В этот момент раздался стук в дверь. Рэйс выругался сквозьзубы. Вошли доктор Бесснер и Корнелия, которая была чем-то удручена.

– Ах, полковник Рэйс, – залепетала она, – мисс Бауэрсрассказала мне все про кузину Мэри. Как ужасно! Мисс Бауэрс боитсяответственности, и поскольку я – член семьи, мне тоже следует знать. Ах, докторБесснер такой добрый, без него я бы совсем потеряла голову!